Новое поколение осетин выросло уже в «своих домах», не зная другой родины, кроме Пригородного района.(59)
За период с 1944 по 1957 гг. он был заселен осетинами (притом такое заселение проводилось отнюдь не в добровольном порядке, особенно за счет осетин – выходцев из внутренних районов Грузии). В 1960-1970-е гг. в районе произошло обновление частного жилищного фонда.
После депортации ингушей в 1944 году эти земли были переданы Северо-Осетинской АССР. После восстановления Чечено-Ингушской АССР Пригородный район остался в составе Северной Осетии.
Согласно данным Всесоюзной переписи населения 1939 г., в Пригородном районе проживали 33,8 тыс. человек, из которых ингуши – 28,1 тыс. человек, русские – 3,5 тыс. человек, чеченцы – 0,4 тыс. человек. Территория района равнялась 34% всей территории пяти ингушских районов единой Чечено-Ингушетии.
На территории Пригородного района действительно находились 4 станицы и 1 хутор Сунженской линии. Однако в то же самое время ингуши имели здесь порядка 40 селений. С 1922 по 1934 годы Пригородный район входил в состав Ингушской Автономной области (до 1924 года – Ингушского национального округа в составе Горской АССР), с 1934 г. – в составе Чечено-Ингушской Автономной области (с 1936 по 1944 годы. – АССР).
Согласно их взглядам, Пригородный район – исконная казачья земля, а ингуши проживали там только 23 года (с 1921 года, то есть с момента переселения казачьих станиц Сунженского отдела Терской области, до 1944 года).
Помимо осетин и ингушей свои претензии на территорию района выдвинули в начале 1990-х годов лидеры неоказачьего движения Северного Кавказа.
На территории Пригородного района находится село Тарское (бывшее Ангушт), от которого произошло слово «ингуши» – русское наименование этноса с самоназванием «галгай».
Ряд селений Пригородного района считаются также «колыбелью» ингушского народа.
(до конца XIV в. здесь проживали аланы, рассматриваемые в качестве предков современных осетин).
Свои исторические права на эту территорию предъявляют осетины
«Проблема Пригородного района» (расположен восточнее столицы республики Владикавказа – BSNews) в ее современном состоянии является следствием многочисленных административно-территориальных преобразований.
В известном смысле прорыв в решении проблемы Пригородного района – это вопрос лояльности ингушей Российскому государству. Во многом то же самое можно сказать и о мотивах осетинской стороны. Для нее уступки ингушам разрушают фундаментальный этнонациональный миф: речь идет об Осетии как о российском форпосте на Северном Кавказе. В начале 1990-х гг. произошла инструментализация осетино-ингушского конфликта. Апелляция к этой теме является важнейшим ресурсом легитимации для политических элит Северной Осетии и Ингушетии.
За годы советской власти и в особенности в постсоветский период этот вопрос стал основополагающим фактором самоидентификации осетин и ингушей. Для ингушской стороны вопрос о возвращении Пригородного района связывается с полной реабилитацией ингушского народа.
Осетино-ингушский конфликт из-за Пригородного района – это первое этнополитическое противостояние, перешедшее в активную вооруженную фазу. Несмотря на непродолжительность вооруженных столкновений (31 октября – 4 ноября 1992 г.), конфликт до сих пор полностью не разрешен.
Центра стратегических и международных исследований, США, Вашингтон
в настоящее время – приглашенный научный сотрудник (Visiting Fellow)
Сергей МАРКЕДОНОВ
Памятник погибшим, Владикавказ, с сайта abe87.narod.ru/
География межэтнических конфликтов на постсоветском пространстве (5). Осетино-ингушский конфликт
Комментариев нет:
Отправить комментарий